ИНГЕРМАНЛАНДЦЫ И БЕЛОЕ ДВИЖЕНИЕ Андрей Пюккенен
	Продолжение. Начало здесь Часть III. За свободную Северную Ингерманландию! (июль-август 1919 г.) Центр борьбы перемещается в Северную Ингерманландию, где восставшие крестьяне взяли под свой контроль 5 приграничных деревень в местности Кирьясало (приход Лемболово). Прошедшее в приграничной финской станции Рауту (ныне Сосново) собрание ингерманландских беженцев избрало Временную Комиссию Северной Ингерманландии. Для военного руководства ингерманландским полком 24 июля 1919 г. приглашается эверст-лейтенант (подполковник) Юрьё Эльфенгрен, молодой, но уже известный командир, одержавший во время гражданской войны в Финляндии блестящую победу над превосходящими силами красных под Рауту. Подполковник Юрьё Эльфенгрен - уроженец Финляндии, дворянин, кадровый офицер, участник первой мировой, председатель Союза Георгиевских кавалеров, принимавший участие в наступлении Корнилова... После окончания гражданской войны вместе с Савинковым Эльфенгрен учреждает Народный Союз Защиты Родины и Свободы и в 1926 во время выполнения задания на территории России он был арестован ЧК и вскоре расстрелян. Перед нами строки из уникального документа – протокола допроса полковника Эльвенгрена, касающегося ингерманландских событий. После десятилетий молчания историк Михаил Торгиайнен извлек их из спецхранов госбезопасности. Итак, предоставим слово полковнику Эльфенгрену. “Вооружение этих крестьян было самое разнообразное, было их, должно быть, несколько сот человек и руководили ими свои же ингерманландцы из крестьян – бывшие унтер-офицеры и солдаты старой армии во главе с бывшим прапорщиком (Юкка Тирранен) военного времени и его братом (не военным). Был там еще один прапорщик военного времени некий Титтанен, по профессии корреспондент маленького ингерманландского органа печати дореволюционного времени, образование получивший в Колпанской семинарии. Происходил он из крестьянской семьи Северной Ингерманландии. Ни одного русского в этом первом восстании не участвовало, также ни одного финна. Произошло оно чисто местными силами.” Первым приказом Эльфенгрена стал приказ о наступлении. 580 человек, вооруженных винтовками и 5-ю пулеметами неожиданно занимают крупный населенный пункт Лемболово в 20 км от старой границы. Приграничная полоса на протяжении 20-30 км оказывается под контролем повстанцев. Однако через 3 дня повстанцы вынуждены были отступить, сохранив однако за собой Кирьясало. Позднее Эльфенгрен писал: ” Результат – спасение собственности от произвола разбойников, очистка от коммунистов и Советов приграничья. Потери – 4 легкораненных и один убитый”. Власти Финляндии, недовольные несогласованным с ними выступлением, закрыли границу и прекратили помощь. Небольшая помощь пришла неожиданно только от шведоязычной военной школы (Nyland kampskola), участвовавшей в укреплении границы в районе Кивеннапа. Ее начальник Вольдемар Апфельгрен негласно помог боеприпасами. Но слабый фронт разрушался и Эльфенгрен отдал приказ отступать в Кирьясало... Юрье Эльфенгрен и карта Северной Ингрманландии Вскоре после этих событий восстание вспыхнуло на побережье Ладоги в приходе Микулайнен (Никулясы). Отряд из 300-400 человек под командованием бывшего русского офицера Додонова ушел в Финляндию. Из них был сформирован 3-й батальон, базировавшийся в Метсапиртти недалеко от устья Вуоксы. Связь с ним оставалась проблемой в течение всего времени... Кроме этого события за наше отсутствие было получено известие о том, что на Ладожском озере один небольшой пароход («Примерный»), команда которого состояла из ингерманландцев, почти одновременно с имевшим место восстанием и пожарами перешел в финские воды и объявил себя участником Ингерманландского движения, предоставив себя в распоряжение Комитета. Что с этим пароходом делать и как быть, мы не могли придумать. Участие его в борьбе было не нужно, а содержание требовало расходов. В конце концов решили сдать его в аренду кому-нибудь и превратить эту расходную статью в небольшой, но стабильный доход. Генерал Николай Юденич Эльфенгрен постоянно поддерживает контакт с представителем Юденича в Финляндии генералом Гулевичем. Однако отношения с Северо-Западной армией трудно назвать безоблачными. Юденич через Гулевича требует размещения в Кирьясало русских белых частей для открытия “второго фронта”. Эльфенгрен доказывает ему невозможность этого. Недоверие правительства Финляндии к Белому движению, откладывавшему признание независимости Финляндии до Учредительного Собрания, могло привести к прекращению помощи повстанцам. Эльфенгрен же вызывал у многих финляндских (в особенности – егерей, воевавших в первую мировую в германской армии) военных подозрение в “прорусской ориентации”. Да и переброски белых через свою территорию Финляндия, скорее всего, не допустила бы. Правящие круги Финляндии в это время начинают готовить почву для заключения мирного договора с Советской Россией. Переговоры несколько раз начинаются и срываются из-за территориальных вопросов. Численность полка к тому времени достигает 1400 человек. Сроки нового выступления согласовываются с Юденичем. По роковой случайности оно начинается 21 октября – в день, когда Северо-Западная армия потерпела поражение у Пулковских высот. Вместе с Северо-Западной армией участие в наступлении принял воссозданный после долгих переговоров Западно-Ингерманландский полк, вновь наступавший по южному берегу Финского залива и дошедший до Ораниенбаума. Вместе с другими частями при поддержке английского монитора “Эребус” полк безуспешно пытается овладеть фортами. Во время ожесточенных боев под Ропшей полк теряет почти половину личного состава... На короткое время пограничная полоса от Лемболова до побережья Ладоги вновь оказывается в руках повстанцев. Ожесточенные бои разгораются за станцию Куйвози (Грузино). На полчаса повстанцы занимают ее, но вскоре вынуждены отступить перед превосходящими силами красных, поддержанных артиллерией (3 орудия) и бронепоездом. Повстанцы снова сохраняют за собой Кирьясало – островок свободной Ингерманландии. Расположение Кирьясало, окруженного с трех сторон Финляндией, позволяло оборонять эту территорию. “В тебе, наверное, течет кровь героя” Известный в Финляндии писатель Юхани Конкка родился в Ингерманландии (Токсово) и в 15 лет вступил добровольцем в Северо-Ингерманландский полк. Немало страниц автобиографического романа “Огни Петербурга” посвящено эпизодам гражданской войны. Так описана его встреча с Ю.Эльфенгреном: "Мне велели представиться командующему. И вот, сняв шапку, я с дрожью в ногах вхожу в раскрытую дверь. Полковник сидел за столом, постукивая трубкой о край чайного блюдца. Это был худой мужчина с впалыми щеками. Он строго посмотрел на меня, но уже в следующую минуту черные глаза улыбнулись мне. – Откуда прибыл? – спросил он по-фински с сильным акцентом. – Из Рауту. – Ингерманландец? – Да. – Давно в Финляндии? – Два дня. – По-русски умеешь говорить? – неожиданно произнес он по-русски без акцента. – И писать можешь? – Умею, – ответил я. – И хорошо? – Грубых ошибок не делаю. – Где учился? – Окончил народную школу и двуклассное училище, читал много, – сказал я смело посмотрев в глаза полковнику. – А сколько тебе лет? – Два месяца назад исполнилось пятнадцать. – Всего? А выглядишь на все двадцать. Это мне говорили многие. Полковник подумал и снова набил трубку. – Ты говоришь по-русски, это хорошо, можешь остаться при штабе, будешь помогать писарю. – Я на фронт хочу, господин генерал, – произнес я. В знаках различия я тогда не разбирался, но был уверен, что командир освободительной армии непременно должен быть генералом. Полковник ухмыльнулся и произнес: “Ты сейчас на фронте, разве не слышишь? ” Еще в дороге я слышал непрерывную канонаду. Но теперь снаряды падали где-то здесь, совсем рядом. Казалось, что они направлены именно сюда. Из окна я увидел, как один снаряд взорвался всего в двухстах шагах, срезав верхушку сосны. “На передовую хочу, господин генерал,” – упрямо повторил я. Полковник посмотрел на сидящего в углу офицера и оба улыбнулись. “В тебе, наверное, течет кровь героя,” – произнес полковник: “Хорошо, лейтенант, возьмите парня к себе.” Лейтенант, светловолосый молодой человек, был начальником военной школы. Он записал мое имя и дату рождения в записную книжку и увел с собой в деревню, где располагалась военная школа в паре километров от штаба. Навстречу нам на трех лошадях везли раненных. На передней повозке лежали два бородатых солдата, на второй сидели четверо, на головах у них были окровавленные повязки, у двоих – руки на перевязи. Лошадь, запряженная в третью повозку, сама остановилась около нас, наверно привыкнув к этому в мирной жизни. Под мешковиной лежал кто-то, чье лицо не было видно. Второй сидел, свесив ноги. Рука его была на перевязи. – Ваше благородие, не найдется табачку? – произнес он. Лейтенант ответил, что махорки нет, есть только трубочный табак. Набрав в кисете лейтенанта табака, он свернул из газетного листа цигарку, помогая пальцами раненной руки. Нахмурившись, солдат вдруг произнес: “А Матти Мякеляйнен взял и умер...” – Тот, который под рогожкой,– спросил лейтенант. – А кто же еще, посмотрите... Солдат поднял одеяло, приоткрыв осунувшееся бледное лицо, принявшее удивительно спокойное, умиротворенное выражение. – Вместе на Германскую попали, три раза в штыковую ходили. И вот теперь на этой игрушечной войне... Жена и четверо детей остались в Рауту. Навылет в грудь две пули... Час назад сказал: Ничего, еще встану. Не встал. А полчаса назад уже говорит: не быть мне в живых, передай привет Софии и сыновьям. – Под Куйвози ранены? – Там…" (перевод А. Пюккенен) Продолжение здесь Оригинал публикации: http://proingria.livejournal.com/4946.html